Объект сатиры в повести роковые яйца. Сатира. М. Булгакова. Альтернативный взгляд. Анализ главных эпизодов

Сатира-предупреждение в повестях М. Булгакова «Роковые яйца» и «Собачье сердце»

К середине 20-х годов, после опубликования повестей «Записки на манжетах», «Дьяволиада», романа «Белая гвардия, писатель уже сложился как блестящий художник слова с остро-отточенным сатирическим пером. К созданию повестей «Роковые яйца» и «Собачье сердце» он, таким образом, подходит с богатым литературным багажом. Смело можно утверждать, что выход в свет эти повестей свидетельствовал о том, что Булгаков успешно работал в жанре сатирической научно-фантастической повести, что в те годы было новым явлением в литературе. Это была фантастика, не оторванная от жизни, в ней сочетался строгий реализм с фантазией ученого. Сама сатира, ставшая постоянной спутницей Булгакова-художника, в повестях «Роковые яйца» и «Собачье сердце» приобрела глубокий и социально-философский смысл.

Обращает на себя внимание характерный для Булгакова прием задавать вопросы самому себе. В этом плане автор «Роковых яиц» и «Собачьего сердца» - один из самых «вопрошающих» русских писателей первой половины 20 столетия. Поисками ответов на вопросы о сущности правды, истины, о смысле человеческого существования по существу пронизаны почти все произведения Булгакова.

Писатель поставил острейшие проблемы своего времени, отчасти не потерявшие актуальности и в наши дни. Они наполнены раздумьями художника-гуманиста о законах природы, о биологической и социальной природе человека как личности.

«Роковые яйца» и «Собачье сердце» - это своеобразные повести-предупреждения, автор которых предостерегает об опасности любого научного эксперимента, связанного насильственной попыткой изменить человеческую природу, ее биологический облик.

Главные действующие лица «Роковых яиц» и «Собачьего сердца» - талантливые представители научной интеллигенции, ученые-изобретатели, попытавшиеся своими научными открытиями проникнуть в «святая святых» физиологии человека. По-разному складываются судьбы профессоров Персикова, героя «Роковых яиц» и Преображенского, героя «Собачьего сердца». Неадекватна их реакция на результаты опытов, в ходе которых они сталкиваются с представителями различных социальных слоев. В то же время между ними и много общего. Прежде всего, они – честные ученые, приносящие свои силы на алтарь науки.

Булгаков был одним из первых писателей, кто смог правдиво показать, как недопустимо использовать новейшие достижения науки для порабощения человеческого духа. Эта мысль красной нитью проходит в «Роковых яйцах», где автор предупреждает современников о страшном эксперименте.

Тему ответственности ученого перед жизнью Булгаков по-новому повернул в «Собачьем сердце». Автор предупреждает – нельзя давать власть неграмотным шариковым, которые могут привести ее к полной деградации.

Для реализации замысла в обеих повестях Булгаковым был избран научно-фантастический сюжет, где важная роль отведена изобретателям. По своему пафосу повести являются сатирическими, но в то же время носят и открыто обличительный характер. На смену юмору пришла хлесткая сатира.

В повести «Собачье сердце» отвратительное создание человеческого гения во что бы то ни стало пытается выбиться в люди. Злобному существу непонятно, что для этого необходимо проделать длительный путь духовного развития. Свою никчемность, безграмотность и неприспособленность Шариков пытается компенсировать естественными приемами. В частности, он обновляет свой гардероб, надевает лакированные ботинки и ядовитого цвета галстук, но во всем остальном его костюм грязен, безвкусен. Весь внешний облик одежда не способна изменить. Дело не в его внешнем облике, в самой внутренней сущности. Он – человек с собачьим нраовм и животными повадками.

В доме профессора он чувствует себя хозяином жизни. Возникает неизбежный конфликт со всеми обитателями квартиры. Жизнь становится сущим адом.

В советское время многие чиновники, обласканные властью вышестоящих, полагали, что «на все имеют свое законное право».

Таким образом, созданное профессором человекообразное существо не только приживается при новой власти, но совершает головокружительный прыжок: из дворовой собаки превращается в санитара по очистке города от бродячих животных.

Анализ повестей «Роковые яйца» и «Собачье сердце» дает нам основание оценивать их скорее не как пародию на общество будущего в России, а как своеобразное предупреждение того, что может случиться при дальнейшем развитии тоталитарного режима, при безрассудном развитии технического прогресса, не опирающегося на нравственные ценности.

«Роковые яйца» (1924) - повесть, написанная М. А. Булгаковым в особенный период культурной жизни страны. Тогда многие произведения создавались только для того, чтобы мотивировать широкий круг населения на выполнение задач, необходимых выживания страны в критических условиях. Поэтому появилось множество разных авторов-однодневок, творения которых не задерживались в памяти читателей. На поток было поставлено не только искусство, но и наука. Тогда все передовые изобретения шли на службу промышленности и сельскому хозяйству, повышая их эффективность. Но научная мысль со стороны советской власти подвергалась идеологическому контролю, который (в том числе) высмеивает Булгаков в «Роковых яйцах».

Повесть создана в 1924 г., а события в ней разворачиваются в 1928 году. Первая публикация состоялась в журнале «Недра» (№6, 1925 г.). Работа имела разные названия - сначала «Луч жизни», кроме того, было ещё одно - «Яйца профессора Персикова» (смысл такого названия заключался в сохранении сатирического тона повести), но из этических соображений это название пришлось изменить.

Центральная фигура повести - профессор Персиков, отдалённо содержит в себе некоторые черты реальных прототипов - братьев-врачей Покровских, родственников Булгакова, один из которых жил и работал на Пречистенке.

Кроме того, в тексте не просто так упоминается Смоленская губерния, в которой разворачиваются события «Роковых яиц»: Булгаков работал там врачом и ненадолго приехал к Покровским в московскую квартиру. Положение советской страны в период военного коммунизма тоже родом из реальной жизни: тогда бывали перебои с продовольствием из-за нестабильной социально-политической обстановки, в управленческих структурах из-за непрофессионализма случались беспорядки, а новая власть пока ещё не справлялась полностью с контролем над общественной жизнью.

Булгаков в «Роковых яйцах» высмеивает как культурное, так и социально-политическое положение страны после революционного переворота.

Жанр и направление

Жанр произведения «Роковые яйца» - повесть. Для него характерны минимальное количество сюжетных линий и, как правило, сравнительно небольшой объём повествования (относительно романа).

Направление - модернизм. Хоть события, изложенные Булгаковым, фантастичны, действие происходит в реальном месте, персонажи (не только профессор Персиков, но и все остальные) тоже вполне жизнеспособные граждане новой страны. Да и научное открытие не является сказочным, у него лишь фантастические последствия. Но в целом повесть реалистична, хотя некоторые её элементы окрашены гротескно, сатирически.

Такое сочетание фантастики, реализма и сатиры характерно для модернизма, когда автор ставит смелые эксперименты над литературным произведением, обходя устоявшиеся классические нормы и каноны.

Само по себе модернистское направление появилось в особых условиях общественно-культурной жизни, когда прежние жанры и направления начинали устаревать, а искусство требовало новых форм, новых идей и способов выражения. «Роковые яйца» - как раз такое произведение, которое отвечало модернистским требованиям.

О чём?

«Роковые яйца» - повесть о гениальном открытии учёного - профессора зоологии Персикова, которое закончилось плачевно, как для окружающих, так и для самого учёного. Герой в своей лаборатории открывает луч, который можно получить только при особой комбинации зеркальных стёкол с пучками света. Этот луч влияет на живые организмы так, что они увеличиваются и начинают размножаться со сверхъестественной скоростью. Профессор Персиков и его ассистент Иванов не торопятся выпускать своё открытие «в свет» и считают, что ещё нужно поработать над ним и провести дополнительные эксперименты, так как последствия могут быть неожиданными и даже опасными. Однако сенсационная информация о «луче жизни» быстро проникает в прессу, записанная полуграмотным, но бойким журналистом Бронским, и, наполненная ложными, непроверенными фактами, распространяется в обществе.

Открытие против воли учёного становится известным. Персикова на московских улицах донимают журналисты, требуя рассказать об изобретении. Работать в лаборатории становится невозможно из-за шквала сотрудников прессы, приходит даже шпион, который за пять тысяч рублей пытается выведать у профессора тайну луча.

После этого дом и лабораторию Персикова охраняет НКВД, не впуская журналистов и таким образом обеспечивая профессору спокойную рабочую обстановку. Но скоро в стране случается эпидемия куриной инфекции, из-за которой людям категорически воспрещено есть кур, яйца, торговать живыми курами и куриным мясом. Создана даже чрезвычайная комиссия по борьбе с куриной чумой. Но в обход закона всё равно кто-то продаёт курятину и яйца, и вскоре за покупателями этой продукции приезжает «скорая».

Страна взволнована. По случаю эпидемии создаются злободневные произведения, отвечающие сиюминутным настроениям публики. Когда она начинает спадать, к профессору Персикову с особым документом из Кремля является заведующий показательным совхозом по фамилии Рокк, который при помощи «луча жизни» намерен возобновить куроводство.

Документ из Кремля оказывается распоряжением проконсультировать Рокка в использовании «луча жизни», и тут же раздаётся звонок из Кремля. Персиков категорически против того, чтобы использовать ещё не изученный до конца луч в куроводстве, но ему приходится отдать Рокку камеры, с помощью которых можно получить желаемый эффект. Герой увозит камеры в совхоз в Смоленской губернии и заказывает куриные яйца.

Вскоре в заграничной упаковке приходит три ящика яиц, необычных на вид, пятнистых. Рокк кладёт полученные яйца под луч и велит сторожу следить за ними, чтобы вылупившихся цыплят никто не украл. На следующий день обнаруживаются скорлупки от яиц, а цыплят нет. Завхоз винит во всём сторожа, хотя тот клянётся, что внимательно наблюдал за процессом.

В последней камере яйца ещё целы, и Рокк надеется, что хотя бы из них вылупятся цыплята. Он решил сделать перерыв и идёт с женой Маней купаться на пруд. На берегу пруда он замечает странное затишье, а затем на Маню кидается огромных размеров змея и поглощает её прямо на глазах у мужа. От этого он седеет и почти впадает в безумие.

До ГПУ доходит странная весть, что в Смоленской губернии творится что-то странное. Два агента ГПУ - Щукин и Полайтис отправляются в совхоз и застают там обезумевшего Рокка, который не может ничего толком объяснить.

Агенты обследуют здание совхоза - бывшую усадьбу Шереметева, и находят в оранжерее камеры с красноватым лучом и полчища огромных змей, рептилий и страусов. Щукин и Полайтис погибают в схватке с чудищами.

В редакции газет приходят странные сообщения из Смоленской губернии о непонятных птицах размером с коня, огромных рептилиях и змеях, а профессор Персиков получает ящики с куриными яйцами. В то же время ученый и его ассистент видят лист с экстренным сообщением об анакондах в Смоленской губернии. Тут же выясняется, что заказы Рокка и Персикова перепутали: завхоз получил змеиные и страусовые, а изобретатель куриные.

Персиков к тому времени изобретает специальный яд для умерщвления жаб, который потом пригождается для борьбы с огромными змеями и страусами.

Отряды Красной Армии, вооружённые газом, борются с этим бедствием, но Москва всё равно встревожена, и многие собираются бежать из города.

Обезумевшие люди врываются в институт, где работает профессор, разрушают его лабораторию, виня его во всех бедах и думая, что это он выпустил огромных змей, убивают его сторожа Панкрата, экономку Марью Степановну и его самого. Затем они поджигают институт.

В августе 1928 года внезапно наступает мороз, который губит последних змей и крокодилов, не добитых специальными отрядами. После эпидемий, которые были вызваны гниением трупов змей и людей, пострадавших от нашествия рептилий, к 1929 году наступает обычная весна.

Луч, открытый покойным Персиковым, получить больше не удаётся никому, даже его бывшему ассистенту Иванову - ныне ординарному профессору.

Главные герои и их характеристика

1. Владимир Ипатьевич Персиков - гениальный учёный, профессор зоологии, открывший уникальный луч. Герой выступает против использования луча, потому что его открытие ещё не проверено и не исследовано. Он осторожен, не любит излишней суеты и считает, что любое изобретение требует многолетних испытаний перед тем, как наступит пора для его эксплуатации. Из-за вмешательства в его деятельность работа всей его жизни погибает вместе с ним. Образ Персикова символизирует гуманизм и этику научного мышления, которым суждено погибнуть в условиях советской диктатуры. Одинокий талант противопоставляется непросвещенной и ведомой толпе, что не имеет собственного мнения, черпая его из газет. По Булгакову, невозможно построить развитое и справедливое государство без интеллектуальной и культурной элиты, которую изгнали из СССР глупые и жестокие люди, не имеющие ни знаний, ни одаренности, чтобы построить страну самостоятельно.
2. Пётр Степанович Иванов - ассистент профессора Персикова, который помогает ему в его экспериментах и восхищается его новым открытием. Однако он не такой талантливый учёный, поэтому ему не удаётся получить «луч жизни» после гибели профессора. Это образ приспособленца, который всегда готов присвоить достижения действительно значимого человека, даже если придется перешагнуть через его труп.
3. Альфред Аркадьевич Бронский - вездесущий, быстрый, ловкий журналист, полуграмотный сотрудник многих советских журналов и газет. Первым проникает в квартиру Персикова и узнаёт о его необычном открытии, затем распространяет эту новость повсюду против воли профессора, преукрашивая и искажая факты.
4. Александр Семёнович Рокк - бывший революционер, а ныне заведующий совхозом «Красный луч». Необразованный, грубый, но хитрый человек. Он посещает доклад профессора Персикова, где тот рассказывает об открытом им «луче жизни», и ему приходит в голову идея восстановить после эпидемии популяцию кур при помощи этого изобретения. Рокк в силу неграмотности не осознаёт всей опасности такого нововведения. Это символ нового типа людей, скроенного по мерилам новой власти. Несамостоятельный, глупый, трусливый, но, что называется, «пробивной» гражданин, который играет только по правилам советского государства: бегает по инстанциям, добивается разрешений, всеми правдами и неправдами пытается подстроиться под новые требования.

Темы

• Центральная тема - неосторожность людей в обращении с новыми научными изобретениями и непонимание опасности последствий такого обращения. Люди вроде Рокка мыслят узко и хотят добиться цели любыми средствами. Им наплевать, что будет после, их интересует только сиюминутная выгода от того, что может обернуться крахом завтра же.
• Вторая тема - социальная: неразбериха в управленческих структурах, из-за которой может произойти любое бедствие. Ведь если бы необразованный Рокк не был допущен заведовать совхозом, катастрофы не произошло бы.
• Третья тема - безнаказанность и огромное влияние средств массовой информации, безответственных погоне за сенсациями.
• Четвёртая тема - невежество, которое вылилось в непонимание многими людьми причинно-следственной связи и нежелание в ней разбираться (они обвиняют в наступившем бедствии профессора Персикова, хотя на самом деле виноват Рокк и власти, которые ему содействовали).

Проблематика

• Проблема авторитарной власти и ее губительного влияния на все сферы общества. Наука должна быть отделена от государства, но это было невозможно в условиях советской власти: искаженная и упрощенная наука, подавляемая идеологией, демонстрировалась всем людям при помощи газет, журналов и других средств массовой информации.
• Кроме того, в «Роковых яйцах» обсуждается социальная проблема, которая заключается в неудачной попытке советского строя совместить научную интеллигенцию и остальные слои населения, далёких от науки вообще. Не зря в повести показано, как сотрудник НКВД (фактически представитель власти), охраняющий Персикова от журналистов и шпионов, находит общий язык с простым и безграмотным сторожем Панкратом. Автор подразумевает то, что они с ним на одном интеллектуальном уровне: разница лишь в том, что у одного есть особый значок под воротником куртки, а у другого нет. Автор намекает на то, насколько несовершенна такая власть, где недостаточно образованные люди пытаются контролировать то, в чем сами толком не разбираются.
• Немаловажная проблема повести - безответственность тоталитарной власти перед обществом, которую символизирует неосторожное обращение Рокка с «лучом жизни», где сам Рокк - это власть, «луч жизни» - способы воздействия государства на людей (идеология, пропаганда, контроль), а рептилии, пресмыкающиеся и страусы, вылупившиеся из яиц - само общество, сознание которого исковеркано и повреждено. Совсем другой, более разумный и рациональный способ управления обществом символизирует профессор Персиков и его научные эксперименты, требующие осторожности, учёта всех тонкостей и внимательности. Однако именно этот способ искореняется и исчезает вовсе, потому что толпа ведома и не желает самостоятельно разбираться в тонкостях политики.

Смысл

«Роковые яйца» — своеобразная сатира на советскую власть, на её несовершенство в силу её новизны. СССР — это словно одно большое, не проверенное на опыте, а потому опасное для общества изобретение, обращаться с которым пока что не умеет никто, из-за чего происходят различные неполадки, сбои и катастрофы. Общество в «Роковых яйцах» - это подопытные животные в лаборатории, подвергающиеся безответственным и недобросовестным экспериментам, которые служат явно не на пользу, а во вред. Необразованные люди допускаются к управлению этой лабораторией, им доверяются серьёзные задачи, выполнять которые они не в силах из-за неумения ориентироваться в социальных, научных и других сферах жизни. Вследствие этого из подопытных граждан могут получиться моральные чудовища, что приведёт к необратимым катастрофическим последствиям для страны. В то же время непросвещенная толпа безжалостно обрушивается на тех, кто реально может помочь ей преодолеть трудности, кто умеет пользоваться изобретением национального масштаба. Интеллектуальная элита истребляется, но заменить ее некем. Весьма символично, что после смерти Персикова уже никто не может восстановить утраченное вместе с ним изобретение.

Критика

А. А. Платонов (Климентов), рассматривал это произведение как символ осуществления революционных процессов. Согласно Платонову, Персиков - это создатель революционной идеи, его ассистент Иванов - тот, кто эту идею осуществляет, а Рокк - это тот, кто решил ради собственной выгоды использовать идею революции в искажённом виде, а не так, как положено (ради общей пользы) - в результате пострадали все. Персонажи «Роковых яиц» ведут себя так, как описал однажды Отто фон Бисмарк (1871 - 1898): «Революцию подготавливают гении, осуществляют фанатики, а плодами её пользуются проходимцы». Некоторые критики считали, что «Роковые яйца» написаны Булгаковым ради забавы, но члены РАПП (Российской ассоциации пролетарских писателей) негативно отнеслись к книге, достаточно быстро рассмотрев в этом произведении политическую подоплёку.

Филолог Борис Соколов (р. 1957) пытался выяснить, какие прототипы были у профессора Персикова: это может быть советский биолог Александр Гурвич, но если исходить из политического смысла повести, то это - Владимир Ленин.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Особая, характерная для прогрессивного развития техники и науки атмосфера, впечатляющие изобретения, подобные открытиям уэлсовских героев, наличие специализированных терминов в «Роковых яйцах» и «Собачьем сердце» Михаила Афанасьевича Булгакова могут соотнестись в разуме не совсем внимательного читателя с принадлежностью этих повестей к ряду научно-фантастических произведений. Однако данные литературные работы затрагивают еще и общественные проблемы, свойственные современной автору эпохе, что, в том числе, заставляет говорить о «Роковых яйцах» и «Собачьем сердце» как об антиутопиях.

Написанные в 1924 году «Роковые яйца» содержат в себе историю о профессоре-зоологе Персикове, открывшем луч жизни, который ускоряет процессы роста и размножения всех живых существ, попадающих в поле его действия. Изобретатель для дальнейшего изучения луча выписывает из-за границы яйца змей и крокодилов. Одновременно в стране распространилась эпидемия, погубившая всех кур; чтобы их «возродить», в одном из совхозов решили воспользоваться аппаратурой Персикова. И вот здесь происходит роковая ошибка: вместо куриных яиц в совхоз попадают яйца пресмыкающихся, заказывавшиеся профессором... В стране начинается массовая борьба с рептилиями-гигантами, и только небывалые августовские морозы стали спасением от них. Сам же ученый (еще до победы над мутантами) был убит разъяренной толпой.

«… профессор стал одеваться в вестибюле. Он надел серое летнее пальто и мягкую шляпу, затем, вспомнив про картину в микроскопе, уставился на свои калоши, словно видел их впервые. Затем левую надел и на левую хотел надеть правую, но та не полезла. – Какая чудовищная случайность, что он меня отозвал, – сказал ученый, – иначе я его так бы и не заметил. Но что это сулит?.. Ведь это сулит черт знает что такое!.. Профессор усмехнулся, прищурился на калоши и левую снял, а правую надел. – Боже мой! Ведь даже нельзя представить себе всех последствий... – Профессор с презрением ткнул левую калошу, которая раздражала его, не желая налезать на правую, и пошел к выходу в одной калоше. Тут же он потерял носовой платок и вышел, хлопнув тяжелою дверью. На крыльце он долго искал в карманах спички, хлопая себя по бокам, нашел и тронулся по улице с незажженной папиросой во рту. Ни одного человека ученый не встретил до самого храма. Там профессор, задрав голову, приковался к золотому шлему. Солнце сладостно лизало его с одной стороны. – Как же раньше я не видал его, какая случайность?.. Тьфу, дурак, – профессор наклонился и задумался, глядя на разно обутые ноги, – гм... как же быть? К Панкрату вернуться? Нет, его не разбудишь. Бросить ее, подлую, жалко. Придется в руках нести. – Он снял калошу и брезгливо понес ее».

Комична и опечатка в газете, где фамилия Персикова напечатана с ошибкой: «Певсиков», в чем кроется намек на картавость профессора, а следовательно, и на отождествление его с главным российским и советским «экспериментатором» – Владимиром Ильичом Лениным. Здесь существенно помнить об участи, которую автор «уготовил» вождю.

Вообще, повесть (как и творчество Булгакова в целом) буквально пропитана разного рода прототипами, их присутствие еще сильнее облекает ее в антиутопическую жанровую форму, как раз основывающуюся на приеме пародий. В работе «Над страницами антиутопий К.Чапека и М.Булгакова» С.В.Никольский указывает на использование писателем прототипов, кроме Ленина, Абрикосова (Персиков), Троцкого (Бронский), Сталин (Степанов), Каменева (Рокк).

Включение данных параллелей (реальное лицо – персонаж) содержит в себе явное указание на революционные события. Красными оттенками «разрисована» вся повесть: малиновые яйца, совхоз «Красный луч», гостиница «Красный Париж», газета «Красная Вечерняя Москва», журналы «Красный Огонек», «Красный Прожектор», «Красный Перец», «Красный Журнал». Даже луч жизни «раскрашен» в цвет революции, а бесконечно шевелящиеся и борющиеся друг с другом амебы под микроскопом – есть сами участники революционного движения.

Совершенно логично, что в центре этого социально острого произведения находится напряженный конфликт, где разум профессора Персикова противостоит абсурду заведующего совхозом Рокка. Необдуманное использование научных открытий способно навредить обществу. Рокк этого не учел, что и привело к катастрофе.

Само решение проблемы, связанной с массовой гибелью кур, абсурдно по своей природе. Попытки искусственного разведения птиц превратились не в куриный Ренессанс, а в рептилиево нашествие…

Иным исходом Булгаков наделил повесть «Собачье сердце», написанную в 1925 году. Московский профессор Филипп Филиппович Преображенский, проводя исследования в области омоложения, делает операцию по пересадке собаке человеческих органов. Донором для бездомного пса Шарика стал погибший в драке вор и алкоголик Клим Чугункин . Вскоре в доме профессора появляется новый человек, обладающий как «шариковскими», так и «климовскими» отрицательными повадками. Преображенскому очень скоро пришлось пожалеть о проведенном опыте, поскольку его «подопечный», перенасытившийся пролетарскими идеями, стал фактически классовым врагом. Ученый вместе со своим ассистентом Борменталем принимает решение переделать Шарикова обратно в Шарика, который, уже в своем старом обличии, остается жить в профессорской квартире, не помня о былых провинностях перед хозяином.

Преображенский, в отличие от Персикова, значимого только лишь в качестве изобретателя луча жизни, является одним из главных действующих лиц. «Жизненные линии» профессоров из первой и второй повестей схожи: они имеют общественную значимость, поскольку обладают внушительным научным потенциалом, оба являются создателями феноменальных изобретений, представляют собой «лакомый кусок» для скандальных журналистов, подвержены давлению со стороны социалистов, к примеру, через попытки разделения комнат. Но в биографии Филиппа Филипповича Преображенского уже не найти каких-либо недоразумений с калошами или с опечатками. Он представлен как человек мудрый, образованный, независимый и, важно подчеркнуть, интеллигентный.

Как активный защитник прав интеллигентов, Булгаков очень ярко изобразил их противостояние с пролетариями, живущими принципами в духе «все поделить» или «кто был ничем, тот станет всем». Шариков же, придерживающийся интересов рабочего класса, – яркий антипод Преображенского. И, как мне кажется, чтобы еще ярче акцентировать внимание на отношениях этих героев, писатель наделил их именами и отчествами, выстроенными по одной модели: Филипп Филиппович и Полиграф Полиграфович. Через данный сюжетный конфликт, а он тесно связан с социальной действительностью, отчетливо выражается принадлежность повести к ряду антиутопий.

Итак, Шариков – это тот «новый человек», которого желали создать сторонники марксистских учений, это самый настоящий предвестник начала «новой эры», которое больше всего ожидали революционеры. И здесь же, согласно антиутопическим тенденциям, созданным на основе вариации мифов об иисусовом рождении и о потопе, он является пародией на Христа, а значит, Антихристом. Если взглянуть на ситуацию шире, то Преображенский – есть сам Бог. Вот как выглядит модель самого нежелательного будущего, когда два идеала непримиримо сталкиваются друг с другом!

В булгаковских повестях «Роковые яйца» и «Собачье сердце» содержатся идеальные образцы отнюдь неидеального будущего. Эти произведения имеют яркую, экспрессионистскую стилистику, футурологическую направленность и, главное, социальную значимость. Михаил Афанасьевич, глубоко неравнодушный к общественным проблемам наглядно показал, как велико влияние среды на предметы и явления. Результаты открытий Персикова и Преображенского сами по себе были бы безопасны, но в сложившихся социальных условиях они стали смертоносны…

И не находится оснований для сомнения в гениальности писателя, который еще на раннем этапе своего творчества столь умело обращался с антиутопическими приемами.

САТИРА М.А. Булгакова.

("Роковые яйца" и "Собачье сердце" М.А.Булгакова.

Восемьдесят лет назад молодой Михаил Булгаков написал повести "Роковые яйца" и "Собачье сердце", которым мы не устаем удивляться сегодня и которе постоянно перечитываем с упоением. В творческих исканиях рождается неповторимый булгаковский стиль мысли и слова. В сатирической прозе его - обаятельный юмор веселого, бывалого собеседника-интеллигента, умеющего смешно рассказывать о весьма печальных обстоятельствах и не потерявшего дара удивляться превратностям судьбы и людским причудам. Сами ритм и интонация этой прозы подсказаны временем. Видно, что автор умеет, говоря словами Чехова, коротко писать о длинных вещах. Недаром известный сатирик и фантаст Е.Замятин с одобрением заметил о ранней булгаковской повести "Дьяволиада": "Фантастика, корнями врастающая в быт, быстрая, как в кино, смена картин". Здесь впервые отмечено то, что стало отличительной особенностью зрелой прозы Булгакова.

Пушкин говорил: "Куда не досягает меч законов, туда достает бич сатиры". В "Роковых яйцах" и "Собачьем сердце" сатира проникает далеко и глубоко в реальнейший быт 1920-х годов, и ей помогает научная фантастика, показывающая этот быт и людей с неожиданной точки зрения. Вспомним, что Булгаков в очерке "Киев-город" (1923) упоминает об "атомистической бомбе", тогда не изобретенной, но уже описанной английским фантастом Гербертом Уэллсом. Имя автора "Человека-невидимки" появляется и в "Роковых яйцах". Булгаков был внимательным читателем и не мог пройти мимо бурно развивавшейся в 1920-е годы научно-фантастической литературы.

Но фантастика для него не самоцель, она лишь способ выразить любимые мысли, показать быт и людей с неожиданной точки зрения, служит общему замыслу трилогии о судьбах науки, зародившемуся в очерке "Киев-город" и воплотившемуся в повестях "Роковые яйца" и "Собачье сердце" и пьесе "Адам и Ева". Достоевский советовал писателям: "Фантастическое в искусстве имеет предел и правила. Фантастическое должно до того соприкасаться с реальным, что вы должны почти поверить ему".

Булгаков умело и творчески следует этому совету. Он допускает возможность чуда, гениальную научную выдумку, но помещает ее в реальность и далее верен законам этой реальности, логике душевных движений и мыслей настоящих, не придуманных людей. Есть в фантастической прозе Булгакова неожиданная, глубоко спрятанная грусть, скептическая мудрость и трагизм, заставляющие вспомнить печальную сатиру Свифта. И это делает повести "Роковые яйца" и "Собачье сердце" удивительно достоверными и вместе с тем пророческими.

Повесть "Роковые яйца" начата писателем осенью 1924 года и завершена уже в октябре. И сразу с ней начались разного рода приключения. Само название многосмысленно, пародийно и потому долго обдумывалось и менялось. В 1921 году в Москве вышел любопытнейший сборник "Собачий ящик, или Труды творческого бюро ничевоков", где мелькала вызывающая подпись "Рок". Булгаков явно знал принадлежавшее Г.Гейне выражение "роковые яйца истории". Но вначале назвал повесть озорно - "Яйца профессора Персикова". Потом оно также, видимо, читалось двусмысленно - "Рокковы яйца".

Автор долго считал повесть "пробой пера", очередным фельетоном. Однако цензура и власти были о "Роковых яйцах" иного мнения. "Большие затруднения с моей повестью-гротеском "Роковые яйца"... Пройдёт ли цензуру", - записано в дневнике Булгакова. Опасения автора, увы, оправдались тут же. В тексте повести советской цензурой произведено более 20 "выдирок" и изменений (в подавляющем большинстве булгаковских изданий они так и не восстановлены по рукописи, и сама рукопись таинственно пропала из архива РГБ, хотя её ксерокопия имеется в США), а тираж булгаковской книги "Дьяволиада", центральной вещью которой были "Роковые яйца", конфискован. Перепуганное издательство "Недра" тянуло с выплатой гонорара.

Из дневника писателя видно, что он боялся ссылки за свою политически острую повесть. Но куда больше волновал Булгакова финал "Роковых яиц": "В повести испорчен конец, потому что писал я её наспех". Эту понятную, но досадную авторскую "недоработку" заметил Горький: "Булгаков очень понравился мне, очень, но он сделал конец рассказа плохо. Поход пресмыкающихся на Москву не использован, а подумайте, какая это чудовищно интересная картина!". В мемуарах соседа по квартире В.Лёвшина говорится, что, прося по телефону задерживаемый издательством аванс, Булгаков сымпровизировал именно такой финал "Роковых яиц", какой хотелось прочесть Горькому: "В "телефонном" варианте повесть заканчивалась грандиозной картиной эвакуации Москвы, к которой подступают полчища гигантских удавов". Сохранилось и свидетельство слушателя авторского чтения повести о другом её эпилоге: "Заключительная картина - мёртвая Москва и огромный змей, обвившийся вокруг колокольни Ивана Великого… Тема весёленькая!". Но неоднократно перерабатывавшаяся автором концовка ничего не меняла в остром и глубоком философско-политическом смысле булгаковской фантастической сатиры.

В повести "Роковые яйца", как и в "Дьяволиаде", Булгаков экспериментирует, сыплет анекдотами и каламбурами, умело играет стилем, пробует разные творческие манеры, не чуждаясь при этом пародии и острого политического гротеска. Об одном из посетителей профессора Персикова, вежливейшем чекисте, сказано форсисто: "На носу у него сидело, как хрустальная бабочка, пенсне". Здесь есть и воспоминание о собственной студенческой молодости и увлечении энтомологией, о своей уникальной коллекции бабочек, подаренной Киевскому университету. Но не в этом только дело. Таких красивых метафор и эффектных фраз много в "орнаментальной" прозе 1920-х годов, особенно у прозаика и драматурга Юрия Олеши, тогдашнего приятеля Булгакова. Потом так форсисто писал собиратель бабочек Владимир Набоков. Однако весёлый автор "Роковых яиц" хорошо знал истину, высказанную его мрачноватым и мечтательным современником Андреем Платоновым: "Играя метафорой, автор и выигрывает одну метафору".

Булгаков хотел выиграть нечто большее. Вспомним один только эпизод его повести, где автор, врач и газетчик, познавший в эпоху нэпа всю сложность ежедневной борьбы за существование, смотрит вместе с профессором Персиковым в микроскоп на неожиданный результат действия изобретённого учёным красного "луча жизни": "В красной полосе, а потом и во всём диске стало тесно, и началась неизбежная борьба. Вновь рождённые яростно набрасывались друг на друга и рвали в клочья и глотали. Среди рождённых лежали трупы погибших в борьбе за существование. Побеждали лучшие и сильные. И эти лучшие были ужасны. Во-первых, они объёмом приблизительно в два раза превышали обыкновенных амёб, а во-вторых, отличались какой-то особенной злобой и резвостью. Движения их были стремительны, их ложноножки гораздо длиннее нормальных, и работали они ими, без преувеличения, как спрут щупальцами".

Мы слышим голос очевидца, интонация его серьёзная и взволнованная, ибо речь идёт, конечно, не только о мире амёб. Писатель что-то увидел, понял, хочет нам о своём открытии поведать и потому избегает эффектных фраз и навязчивой игры в метафоры, не это ему нужно. Мы сразу видим, что собственный стиль Булгакова совсем другой. Одним из первых понял это Горький, прочитавший повесть в Сорренто: "Остроумно и ловко написаны "Роковые яйца" Булгакова". Горький имел в виду не только стиль.

Остроумие, ловкость, да и сама фантастика для Булгакова не самоцель, с их помощью он описывает "бесчисленные уродства" быта, наглость малограмотных газетчиков, проникает глубоко в души людей, в исторический смысл тогдашних событий. И его художественная проза уже далека от газетного фельетона, хотя опыт журналиста пригодился и здесь (сравните острый булгаковский фельетон о Мейерхольде "Биомеханическая глава" с памфлетным описанием театра имени "покойного" Вс.Мейерхольда в "Роковых яйцах"). Мы замечаем, что у этой весёлой сатиры имеется очень серьёзная цель.

Видели это и современники. Не будем говорить о писателях, но вот агентурная справка ОГПУ от 22 февраля 1928 года: "Там есть подлое место, злобный кивок в сторону покойного т.Ленина, что лежит мёртвая жаба, у которой даже после смерти осталось злобное выражение на лице. Как эта его книга свободно гуляет - невозможно понять. Её читают запоем. Булгаков пользуется любовью молодежи, он популярен". Таков был отклик власти на "Роковые яйца", она сразу всё поняла и пришла в ярость.

В булгаковских "Записках на манжетах" сказано с горькой иронией: "Только через страдание приходит истина... Это верно, будьте покойны! Но за знание истины ни денег не платят, ни пайка не дают. Печально, но факт". Замечательный юмористический талант не помешал автору сказать очень серьёзное, главное для него слово "истина". Находясь в центре стремительного круговорота событий, людей и мнений, сатирик Булгаков себе и читателям задаёт вечный вопрос евангельского Понтия Пилата, будущего своего персонажа: "Что есть истина?" В трудные 1920-е годы он ответил на этот вопрос "Белой гвардией", сатирическими повестями "Роковые яйца" и "Собачье сердце".

Повести эти - о профессорах старой школы, гениальных учёных, сделавших в новую, не совсем им понятную эпоху великие открытия, самонадеянно внёсшие революционные изменения в великую эволюцию природы. Пожалуй, булгаковскую сатирическую дилогию о науке можно назвать остроумной и в то же время серьёзной вариацией на вечную тему "Фауста" Гёте. В глубине невероятно смешных историй скрыты трагизм, грустные размышления о человеческих недостатках, об ответственности учёного и науки и о страшной силе самодовольного невежества. Темы, как видим, вечные, не утратившие своего значения и сегодня.

Произошло очередное возвращение доктора Фауста. Профессора Персиков и Преображенский пришли в булгаковскую прозу с Пречистенки, где издавна селилась потомственная московская интеллигенция. Недавний москвич, Булгаков этот старинный район древней столицы и его просвещённых обитателей знал и любил. В Обухове (Чистом) переулке он поселился в 1924 году и написал "Роковые яйца" и "Собачье сердце". Здесь жили люди мысли, близкие ему по духу и культуре. Ведь Булгаков своим писательским долгом считал "упорное изображение русской интеллигенции как лучшего слоя в нашей стране". Автор любит и жалеет учёных чудаков Персикова и Преображенского.

Почему же классические интеллигенты с Пречистенки стали объектом блистательной сатиры? Ведь и позднее Булгаков собирался "написать или пьесу или роман "Пречистенка", чтобы вывести эту старую Москву, которая его так раздражает".

Современник вспоминал о писателе: "Его юмор порой принимал, так сказать, разоблачительный характер, зачастую вырастая до философского сарказма". Сатира Булгакова - умная и зрячая, свойственное писателю глубокое понимание людей и исторических событий подсказывали ему, что талант учёного, безукоризненная личная честность в сочетании с одиночеством, высокомерным непониманием и неприятием новой действительности могут привести к последствиям трагическим и неожиданным. И потому в повестях "Роковые яйца" и "Собачье сердце" произведено беспощадное сатирическое разоблачение "чистой", лишённой этического начала науки и её самодовольных "жрецов", вообразивших себя творцами новой жизни, продолженное потом в пьесе "Адам и Ева".

Опыт и знания врача помогли писателю создать эти повести, но надо помнить и о скептическом отношении Булгакова к медицине. Ведь говорил же он, что пройдёт время - и над нашими терапевтами будут смеяться, как над мольеровскими докторами. И сам над ними от души посмеялся в, увы, и ныне не устаревшем фельетоне "Летучий голландец". А в последней записной книжке Булгакова есть заметка: "Медицина? История её? Заблуждения её? История её ошибок?".

Повести "Роковые яйца" и "Собачье сердце" посвящены именно заблуждениям науки, в том числе и медицинской. Сам автор поначалу не мог понять, какой этой жанр: "Что это? Фельетон? Или дерзость? А может быть, серьёзное?" Да, это повесть, глубокая и потому особенно дерзкая сатира, трагическая фантастика. И в основе своей она очень серьёзна и грустна, хотя и не чуждается фельетонных приёмов, приближается иногда к памфлету и пасквилю. Сам автор это хорошо понимал и записал в дневнике: "Боюсь, как бы не саданули меня за все эти подвиги в "места, не столь отдалённые". Опять-таки Булгаков оказался пророком: за "Собачье сердце" его вызывали на допросы по доносам "братьев"-литераторов, собирались сослать по "сшитому" с помощью Лежнева "делу сменовеховцев", но опять что-то этому помешало. В 1925 году В.В.Вересаев говорил о Булгакове: "Цензура режет его беспощадно. Недавно зарезала чудесную вещь "Собачье сердце", и он совсем падает духом. Да и живёт почти нищенски".

Цензура своё дело знала. Печальна судьба гениального профессора Персикова, любившего одних своих пупырчатых жаб ("Известно, лягушка жены не заменит", - сочувствует ему безымянный котелок из охраны) и потому ставшего причиной многих трагических событий. Ибо, умыв, подобно Понтию Пилату, руки, он покорно отдал свой опасный "луч жизни" в руки Рокка Александра Семеновича, профессионального "руководителя", субъекта крайне самоуверенного, развязного и необразованного. Сестра писателя Надежда, да и не только она, видела в этой трагикомической фигуре памфлетный выпад против Троцкого. А нынешние исследователи, конечно же, с ней согласны, а в Персикове усматривают черты Ленина. Это всего лишь гипотезы. Даже если оно и так, то вымышленные персонажи никак не равны столь произвольно определённым прототипам. Другое дело, что эти очень разные люди в булгаковской повести, как и в реальной жизни, составляют неразлучную пару, и в этом их и наша трагедия.

И в их бестрепетных руках "луч жизни" превратился в источник смерти, из него родились несметные полчища гадов, пошедшие на Москву и послужившие причиной гибели самого Персикова и многих других людей. Наука, поддавшаяся величайшему соблазну высокомерного самодовольства и грубому нажиму циничной и малограмотной власти, в который раз дрогнула и отступила, и в образовавшуюся щель хлынули силы разложения и разобщения, растоптавшие и самоё науку, загнавшие её в номерные города, "шарашки" и "ящики". Учёные, эти "дети народа", в безнравственном союзе с равнодушной к ним и несчастному народу тоталитарной властью породили народную трагедию, которая легко приобретает планетарные, даже космические масштабы. Это вечная тема преступления и наказания, унаследованная автором "Роковых яиц" у Достоевского и решённая средствами трагической сатиры.

Как и у всякого талантливого писателя, у Булгакова в его произведениях нет ничего лишнего, в этом тесном мире каждая деталь важна и не случайна. Повесть "Роковые яйца" пронизана трагическими символами крови, огня, мрака и смерти. В ней царят рок, трагическая судьба, и писатель эту интонацию усиливает, вводя в повесть тютчевскую пронзительную строку "Жизнь, как подстреленная птица". Такова цена промахов науки.

И особенно важен здесь светлый образ летнего солнца, символ вечной жизни. Ему противостоит мрачный, с опущенными шторами кабинет научного чудака Персикова. Чувствуется, что здесь обитает "демон знания" (Пушкин). Холодом и одиночеством веет в комнате, жутковат даже рабочий стол, "на дальнем краю которого в сыром тёмном отверстии мерцали безжизненно, как изумруды, чьи-то глаза". Да и сам несчастный профессор кажется божеством лишь безграмотному сторожу Панкрату.

Самое же интересное в том, что "луч жизни" Персикова искусственный. Плод кабинетного ума, он не может родиться от живого солнца и возникает лишь в холодном электрическом сиянии. От такого луча могла произойти лишь выразительно описанная Булгаковым нежить. Эксперимент гениального Персикова нарушил естественное развитие жизни, и потому он безнравственен, развязывает страшные силы и обречён на неудачу. Важен и эпилог повести: живая вечная природа сама себя защитила от нашествия чудовищ, помогла поздно опомнившимся людям в их отчаянной борьбе с враждебными жизни силами.

Изобретательность выдумки и мощь сатирического таланта автора повести потрясают, здесь ни одна строчка не устарела и не потеряла своей значимости, да и сама красочная панорама Москвы врёмен нэпа с её суетой, газетами, театрами, картинками нравов замечательна в своей исторической точности и подлинной художественности. Более того, сегодня, после Хиросимы, Чернобыля и других страшных планетарных катастроф, "Роковые яйца" читаются как гениальное предвидение будущих великих потрясений (вспомним горящий, оставленный войсками и жителями Смоленск, отчаянные оборонительные бои под Вязьмой и Можайском, панику и эвакуацию Москвы) и очень трезвое, вещее предостережение, совсем не случайно повторённое в пророческой пьесе "Адам и Ева".

Любопытно, что позднее в том же стиле описано Бородинское сражение в школьном учебнике "Курс истории СССР", который Булгаков начал в 1936 году и не завершил: "Поля под Бородином стали ареной бешеных столкновений конниц, налетавших полками друг на друга, железных пехотных атак, когда и русские и французы шли в штыковой бой без единого выстрела". Писатель дожил до начала второй мировой войны, понимал, что война неизбежно придёт и на русскую землю и что "всем надо быть к этому готовыми". Тем более интересно читать сегодня его раннюю повесть "Роковые яйца", где дан прообраз будущего вражеского вторжения и показана всенародная борьба с ним.

Но ведь это повесть и о гражданской войне, о русском бунте, страшном, бессмысленном и беспощадном, но порождённом, увы, гениальным научным открытием. Вина русской интеллигенции велика… Не было бы луча Персикова - не родились бы чудовища. Не написал бы кабинетный учёный Карл Маркс свои толстенные тома и не приспособил бы их гениальный и бездушный популяризатор Ленин к российской реальности и психологии - не произошла бы страшная кровавая смута.

В XX веке долго пережёвывавшиеся в тиши кабинетов и библиотек полубезумными идеологами и уединёнными начётчиками отвлечённые идеи, в том числе и научные, вдруг вырвались на волю, стали материальной силой. Отец Булгакова был историком, и его учитель Карамзин сделал всем пророческое предупреждение: "Покойная французская революция оставила семя, как саранча: из него вылезают гадкие насекомые". Михаил Булгаков показал, что роковые яйца революции, как и трихины из вещего сна Раскольникова, долго ещё будут порождать зло, распри, смуту, огонь и кровь, наши люди, и в том числе интеллигенция, и по сей день не переболели до конца идеологией и политикой, не выстрадали ещё собственного самобытного мировоззрения.

Кончается же грустная история об ошибке и гибели профессора Персикова победой жизни, и неизбежный трагизм её уравновешивается юмористическим тоном рассказа и блеском фантазии сатирика. Печаль разрешается смехом. Мысли автора повести глубоки и серьёзны, и всё же "Роковые яйца" полны подлинного веселья, игры наблюдательного и язвительного ума и чрезвычайно занимательны.

Особенно хороша в "Роковых яйцах" сцена встречи незадачливого экспериментатора Рокка с выведенной им гигантской змеей-анакондой: "Лишённые век, открытые ледяные и узкие глаза сидели в крыше головы, и в глазах этих мерцала совершенно невиданная злоба. Александр Семенович поднёс флейту к губам, хрипло пискнул и заиграл, ежесекундно задыхаясь, вальс из "Евгения Онегина". Глаза в зелени тотчас же загорелись непримиримой ненавистью к этой опере". Далее, как известно, последовала страшная, но справедливая расплата за невежество и самонадеянность. Русский бунт стёр с лица земли несчастного профессора Персикова и его гениальное изобретение. В пророческой повести Булгакова о блеске и нищете русской интеллигенции каждому воздаётся по делам его и вере его.

"Собачье сердце" - шедевр булгаковской сатиры, после этой удивительно зрелой вещи возможны были лишь московские сцены "Мастера и Маргариты". И здесь писатель идёт вослед своему учителю Гоголю, его "Запискам сумасшедшего", где в одной из глав духовно изувеченный обществом человек показан с собачьей точки зрения и где говорится: "Собаки народ умный". Знает он и о романтиках Владимире Одоевском и Эрнсте Теодоре Амадее Гофмане, писавших об умных говорящих собаках. Но не знает, что в 1922 году мрачноватый австриец Франц Кафка написал повесть-гротеск "Исследования одной собаки".

Ясно, что автор "Собачьего сердца", врач и хирург по профессии, был внимательным читателем тогдашних научных журналов, где много говорилось об "омоложении", удивительных пересадках органов во имя "улучшения человеческой породы". Так что фантастика Булгакова при всём блеске художественного дара автора вполне научна.

Тема повести - человек как существо общественное, над которым тоталитарные общество и государство производят грандиозный бесчеловечный эксперимент, с холодной жестокостью воплощая гениальные идеи своих вождей-теоретиков. Этому перерождению личности служат "новые" литература и искусство. Вспомним одну только гордую советскую песню:

По полюсу гордо шагает,
Меняет движение рек,
Высокие горы сдвигает
Советский простой человек.

Это ведь бодрая хвалебная песнь об оставляющем за собой пустыню и разруху булгаковском Шарикове, она написана для него, равно как для него звучали жизнерадостные песни штатного сталинского весельчака И.О.Дунаевского, снимались лубочные комедии "Весёлые ребята", "Кубанские казаки" и "Цирк". Такая весёлая простота хуже всякого воровства.

Поэтому "Собачье сердце" можно прочесть и как опыт художественной антропологии и патологоанатомии, показавший удивительные духовные превращения человека под бестрепетным скальпелем истории. И здесь отчётливо видна граница, которую умная и человечная сатира Булгакова не переходит. Ибо нельзя бездумно издеваться и смеяться над человеческими несчастьями, даже если человек сам в них повинен. Личность разрушена, раздавлена, все её многовековые достижения - духовная культура, вера, семья, дом - уничтожены и запрещены. Шариковы сами не рождаются...

Мы сегодня много говорим и пишем о "Хомо советикусе", особом ущербном существе, садистскими методами выращенном в гулаговском "загоне" тоталитарным режимом (см. соответствующие работы философствующего публициста А.Зиновьева и др.). Но забываем, что разговор этот начат очень давно и не нами. И выводы были другие.

Философ Сергей Булгаков в книге "На пиру богов" (1918), столь внимательно прочитанной автором "Собачьего сердца", с интересом и ужасом наблюдал за страшными искажениями в душах и облике людей революционной эпохи: "Признаюсь Вам, что "товарищи" кажутся мне иногда существами, вовсе лишёнными духа и обладающими только низшими душевными способностями, особой разновидностью дарвиновских обезьян - homo socialisticus". Речь идёт о партийно-государственной номенклатуре и "новой" интеллигенции. Михаил Булгаков рассказал об этих "преображениях" как социальный художник, великий сатирик и научный фантаст. Но навряд ли стоит сводить его повесть к бичеванию шариковых.

"Собачье сердце" - произведение многосмысленное, и каждый читает его согласно своим мыслям и своему времени. Ясно, например, что сейчас внимание читателей с помощью всемогущих кинематографа, театра и телевидения упорно привлекают к Шарикову, наталкивая на весьма решительные параллели и обобщения. Да, персонаж этот глубоко несимпатичен, но он немыслим без пса Шарика, эта пара друг друга разъясняет.

Ведь пёс не только хитёр, ласков и прожорлив. Он умён, наблюдателен, даже совестлив - задремал от стыда в кабинете гинеколога. К тому же Шарик обладает бесспорным сатирическим даром: увиденная им из подворотни жизнь человеческая чрезвычайно интересна в метко схваченных и высмеянных подробностях тогдашнего быта и характеров. Именно ему принадлежит тонкая мысль, повторённая автором повести неоднократно: "О, глаза - значительная вещь! Вроде барометра. Всё видно - у кого великая сушь в душе...". Пёс не чужд политической мысли и рассуждает философически: "Да и что такое воля? Так, дым, мираж, фикция... Бред этих злосчастных демократов..." Мы и сегодня каждый день слышим хитрый забалтывающий бред сыто цыкающих зубом "демократов" и видим в "чёртовом ящике" безнравственную политическую игру в фикции и миражи.

Понял Шарик и весьма простую психологию новых "хозяев жизни" и так её изложил своими язвительными словами: "Надоела мне моя Матрёна, намучился я с фланелевыми штанами, теперь пришло моё времечко. Я теперь председатель, и сколько ни накраду - всё, всё на женское тело, на раковые шейки, на Абрау-Дюрсо (шампанское. - B.C.)! Потому что наголодался в молодости достаточно, будет с меня, а загробной жизни не существует". С тех пор эта "номенклатурная" психология мало изменилась, хотя злые и капризные "Матрёны" сегодня сменили голубые фланелевые панталоны "дружба" на дорогое французское бельё и ездят на "тойотах" и "пежо" по фитнес-клубам, бутикам, массажистам, стриптизёрам и суши-барам, пока их угрюмые мужья-"менеджеры" "по понятиям" крутят в офисах наворованные баксы и госимущество...

Автор делает пса симпатичным, дарит ему светлые воспоминания о ранней юности на Преображенской заставе и вольных собаках-побродягах, поэтический сон о весёлых розовых псах, плавающих на лодках по озеру. Повторяем, у Булгакова нет ничего случайного или лишнего, и эта важная деталь - место юных беспечных игр - чётко соединяет Шарика с его "донором" Климом Чугункиным, убитым в пьяной драке именно в грязной пивной "Стоп-сигнал" у Преображенской заставы.

Соединившись по недоброй воле Преображенского с мерзкой личностью, умный и человечный, если можно так выразиться, пёс превращается в злобного и пакостливого душителя котов Шарикова. Таково движение авторской мысли от одного персонажа к другому, несущее в себе их художественную оценку. Дело читателя заметить и сопоставить красноречивые детали.

Свою повесть Булгаков назвал вначале "Собачье счастье. Чудовищная история". Но главным её героем сделал не собаку и не Шарикова, а профессора старой школы. Он создавал колоритного Филиппа Филипповича Преображенского, оглядываясь на родного дядю, известного всей Москве врача-гинеколога Николая Михайловича Покровского. Первая жена писателя, Татьяна Николаевна Лаппа, вспоминала: "Я как начала читать - сразу догадалась, что это он. Такой же сердитый, напевал всегда что-то, ноздри раздувались, усы такие же пышные были. Вообще он симпатичный был. Он тогда на Михаила очень обиделся за это. Собака у него была одно время, доберман-пинчер". Но булгаковский сердитый профессор очень далеко ушёл от реального своего прототипа.

Уже в наше время зарубежные исследователи попытались список прототипов расширить, прочесть в "Собачьем сердце" некую политическую "тайнопись". И вот что у них получилось.

Преображенский - это В.И.Ленин, Борменталь - Лев Троцкий, стареющая любвеобильная дама, пришедшая к врачу омолаживаться, - знаменитая поборница женских прав А.М.Коллонтай, Швондер - Л.Б.Каменев, блондин в папахе - известный коммунист-астроном П.К.Штернберг, девушка-юноша Вяземская - секретарь Московского комитета партии В.Н.Яковлева, которая потом вновь появилась в жизни драматурга Булгакова. Всё это забавно и даже остроумно, но принадлежит скорее к сфере литературоведческой занимательной фантастики и гипотез.

Никакой "тайнописи" в "Собачьем сердце" нет, булгаковские образы сами по себе хороши и значимы, и "московский студент" Филипп Преображенский ничем не напоминает "казанского студента" Владимира Ульянова. Надо читать в книге то, что в ней есть, ничего не навязывая автору.

Впрочем, фантазировать никому не запрещено. "Собачье сердце" - книга великая и потому многосмысленная, каждый читает её согласно своему уровню, мыслям, следуя духу своего времени, находит там своё. И это естественно, так обстоит дело и с "Мастером и Маргаритой". Но очевидно, что булгаковская повесть богаче и лучше любой произвольно налагаемой на неё схемы. Позволим себе вопрос: может ли сегодняшний читатель повести представить себе облик и характер московского партийного лидера Л.Б.Каменева или его ленинградского кудрявого двойника Г.Е.Зиновьева? А булгаковский профессор живёт зримо, убедителен и красочен, характер его самобытен и потому текуч, противоречив, являет собой сплав ума, таланта учёного и хирурга, простодушия и качеств весьма отрицательных. И образ этот дан через его речи, живой разговор, движение сердитой мысли. Это человек, которому не чужды простые радости жизни, самомнение, глубокие заблуждения и капитальные ошибки. Он виден и понятен без исторических разысканий.

Ведь гордый и величественный профессор Филипп Филиппович Преображенский, столп генетики и евгеники, задумавший от прибыльных операций по омоложению стареющих дам и бойких старичков перейти к решительному улучшению человеческой породы, воспринимается как высшее существо, великий жрец только Шариком. Да и высокомерные, злобно-язвительные суждения его о новой действительности и новых людях принадлежат персонажу, а не автору, хотя в словах скептичного профессора больше реальной правды, чем нам хотелось бы.

Само одиночество немолодого Преображенского, его стремление уединиться, спрятаться от беспокойного мира в комфортабельной квартире, жить прошлым, одной "высокой" наукой уже несут в себе авторскую оценку персонажа, оценку отрицательную (вспомним одиночество булгаковского Пилата), несмотря на очевидную симпатию к его бесспорным достоинствам, врачебному гению, высокой культуре ума и знания. Многое говорят о Преображенском его случайно обронённые слова "подходящая смерть". В них бездушное отношение к жизни и человеку.

Впрочем, самодовольство профессора, задумавшего своим безотказным скальпелем улучшить самоё природу, соревноваться с жизнью, поправлять её и создать по заказу какого-то "нового" человека, было наказано быстро и жестоко. Напрасно верный Борменталь восторгался: "Профессор Преображенский, вы - творец!!". Седой Фауст сотворил доносчика, алкоголика и демагога, который ему же сел на шею и превратил жизнь и без того несчастного профессора в обычный советский ад. Хитрый Швондер лишь ловко использовал эту роковую ошибку.

Тем, кто простодушно или своекорыстно считает профессора Преображенского чисто положительным героем, страдающим от негодяя Шарикова, всеобщего хамства и неустройства новой жизни, стоит вспомнить слова из позднейшей фантастической пьесы Булгакова "Адам и Ева" о чистеньких старичках-профессорах: "По сути дела, старичкам безразлична какая бы то ни было идея, за исключением одной - чтобы экономка вовремя подавала кофе... Я боюсь идей! Всякая из них хороша сама по себе, но лишь до того момента, пока старичок-профессор не вооружит её технически...". Вся последующая история XX века, неизбежно превратившаяся в кровавую мировую борьбу отлично вооружённых учёными политических идей, подтвердила правоту этого пророчества.

Чего же хочет вполне благополучный профессор Преображенский? Может быть, демократии, парламентского строя, гласности? Как бы не так... Вот его доподлинные слова, о которых почему-то молчат комментаторы повести: "Городовой! Это, и только это. И совершенно неважно, будет ли он с бляхой или же в красном кепи (тогдашний головной убор советской милиции. - B.C.). Поставить городового рядом с каждым человеком и заставить этого городового умерить вокальные порывы наших граждан". Страшные и безответственные слова...

Ведь все мы знаем, что через несколько лет такой "городовой" был приставлен практически к каждому, и разруха действительно кончилась, люди прекратили петь мрачные революционные гимны, перешли на бодрые песни Дунаевского и стали строить Днепрогэс, Магнитку, метро и т.п. Но какой ценой! А Преображенский согласен на эту цену, лишь бы ему вовремя подавали натуральный кофе и щедро финансировали его гениальные научные опыты. Отсюда недалеко идти до использования труда заключённых (см. описание изделий узников ГУЛАГа в булгаковском фельетоне "Золотистый город") и даже до медицинских опытов над этими заключёнными - во имя высокой чистой науки, разумеется. Ведь упоминаемая профессором евгеника, наука об "улучшении человеческой породы", не только допускала такие опыты, но и основывалась на них.

Автор описывает решительные операции гениального хирурга Преображенского как чудовищные вивисекции, бестрепетное вторжение в чужую жизнь и судьбу. Творец постепенно превращается в убийцу, "вдохновенного разбойника", "сытого вампира": "Нож вскочил к нему в руки как бы сам собой, после чего лицо Филиппа Филипповича стало страшным". Белые одежды жреца науки в крови. На допросе в ОГПУ автор признался: "Считаю, что произведение "Повесть о собачьем сердце" вышло гораздо более злободневным, чем я предполагал, создавая его". Но всё дело в том, что булгаковская повесть о профессоре и сегодня, увы, злободневна… Так что в этом симпатичном персонаже содержится и разоблачительная сатира, глубокая и пророческая критика обходящейся без этики, эгоистической научной психологии, легко принимающей печально известный принцип "Лес рубят - щепки летят". Ведь не Шариков же "подарил" миру ядерное оружие, Чернобыль и СПИД...

Хорошо хоть, что новоявленный советский Фауст опомнился, сам вернул в первобытное состояние своё создание - омерзительного гомункулюса Шарикова и понял всю безнравственность "научного" насилия над природой и человеком: "Объясните мне, пожалуйста, зачем нужно искусственно фабриковать Спиноз, когда любая баба может его родить когда угодно!.. Ведь родила же в Холмогорах мадам Ломоносова этого своего знаменитого!". Прозрение, пусть позднее, всегда лучше высокомерного ослепления.

И здесь же автор, развивая тему Достоевского, приводит своего героя к знаменательному выводу: "На преступление не идите никогда, против кого бы оно ни было направлено. Доживите до старости с чистыми руками". Это ведь одна из главных идей романа "Мастер и Маргарита", точно намеченная в "Собачьем сердце". Так что история преступления и наказания начата в ранней булгаковской прозе и здесь не кончается.

Ибо ту же мысль мы встречаем и в романе Булгакова "Жизнь господина де Мольера", где профессору-эпикурейцу из "Собачьего сердца" вторит весёлый мудрец Гассенди: "О том, как сохранить здоровье, вам скажет любой хороший врач. А как достичь душевного спокойствия, скажу я вам: не совершайте, дети мои, преступлений, не будет у вас ни раскаяния, ни сожаления, а только они делают людей несчастными". За словами персонажей ощутима любимая авторская идея, обозначившаяся уже в сатирических повестях 1920-х годов и до конца высказанная в "Мастере и Маргарите".

Как и в "Роковых яйцах", в повести о Преображенском важны и живописный фон, любимый автором образ огня, точно очерченные фигуры и события второго плана (хитрый беспринципный Швондер и его истеричная компания, вороватый и шкодливый Шариков, страстная кухарка), а также чудесный эпилог, столь мастерски придуманный и написанный, что его можно перечитывать бесконечно, как, впрочем, и всю повесть, шедевр умной и веселой занимательности. В "Собачьем сердце" с особой ясностью видно, как автор последовательно изгоняет из своей прозы поверхностную фельетонность и приходит к высокому творчеству, становится замечательным художником, достойным наследником великих сатириков Гоголя и Щедрина и вдохновенного мыслителя Достоевского. Это путь к "Мастеру и Маргарите". Автор впоследствии называл повесть "грубой", но она, конечно же, просто честная, сильная, глубокая сатира, не знающая запретов и границ, идущая до конца.

Наверно, именно поэтому "Собачье сердце" было самым потаённым, замалчиваемым произведением М.А.Булгакова в советские времена. Заговор молчания лишь усилился после публикации дефектной "пиратской" копии повести за рубежом в 1968 году. Запрещалось даже упоминать в печати и публичных выступлениях название крамольной вещи. Глупо? Да, но такова советская логика. К тому же у этого упорного замалчивания тоталитарной властью разоблачающего и высмеивающего её памфлета есть своя тайная история, закреплённая в официальных документах, мемуарах читателей и слушателей "Собачьего сердца", протоколах заседаний литературного объединения "Никитинские субботники" и секретных отчетах осведомителей ГПУ.

Булгаков прекрасно знал об особом внимании "органов" к поучительной истории Шарикова. Не случайно он демонстративно устроил читку повести в московской редакции газеты "Накануне", то есть на территории ОГПУ. Но больше всего Булгаков хотел сделать "Собачье сердце" фактом тогдашней литературы, стремился ознакомить с текстом как можно большее число писателей. Впервые он читал повесть на квартире Н.С.Ангарского в феврале 1925 года, во время заседания там редколлегии издательства "Недра". Присутствовали Вересаев, Тренёв, Никандров, Соколов-Микитов, Вс.Иванов, Подъячев и др. Это цвет тогдашней литературы.

По данным ОГПУ "Собачье сердце" читалось также в литературном кружке "Зелёная лампа" и в поэтическом объединении "Узел", собиравшемся у П.Н.Зайцева. В "Узле" появлялись Андрей Белый, Борис Пастернак, София Парнок, Александр Ромм, Владимир Луговской и другие поэты. Здесь встретил Булгакова молодой филолог А.В.Чичерин: "Михаил Афанасьевич Булгаков, очень худощавый, удивительно обыкновенный (в сравнении с Белым или Пастернаком!), тоже приходил в содружество "Узел" и читал "Роковые яйца", "Собачье сердце". Без фейерверков. Совсем просто. Но думаю, что чуть ли не Гоголь мог бы позавидовать такому чтению, такой игре".

7 и 21 марта 1925 года автор читал повесть в многолюдном собрании "Никитинских субботников". В первом заседании обсуждения не было, а вот потом братья-писатели своё мнение высказали, оно сохранено в стенограмме (Гос. литературный музей). Приведём их выступления полностью.

"М.Я.Шнейдер - Эзоповский язык - вещь давно знакомая: он является результатом особого [монтажа] действительности. Недостатки повести - излишние усилия для того, чтобы понять развитие сюжета. Надо принять неправдоподобную фабулу. С точки зрения игры с сюжетом - это первое литературное произведение, которое осмеливается быть самим собой. Пришло время для реализации отношения к происшедшему. Написано совершенно чистым и чётким русским языком. Выдумкой отвечая на то, что происходит, художник делал ошибку: напрасно не прибегал к бытовой комедии, чем в своё время был "Ревизор". Сила автора значительна. Он выше своего задания.

К середине 20-х годов, после опубликования повестей «Записки на ма нжетах», «Дьяволиада», романа «Белая гвардия, писатель уже сложился как блестящий художник слова с остро-отточенным сатирическим пером. К созданию повестей «Роковые яйца» и «Собачье сердце» он, таким образом, подходит с богатым литературным багажом. Смело можно утверждать, что выход в свет эти повестей свидетельствовал о том, что Булгаков успешно работал в жанре сатирической научно-фантастической повести, что в те годы было новым явлением в литературе. Это была фантастика, не оторванная от жизни, в ней сочетался строгий реализм с фантазией ученого. Сама сатира, ставшая постоянной спутницей Булгакова-художника, в повестях «Роковые яйца» и «Собачье сердце» приобрела глубокий и социально-философский смысл.

Обращает на себя внимание характерный для Булгакова прием задавать вопросы самому себе. В этом плане автор «Роковых яиц» и «Собачьего сердца» - один из самых «вопрошающих» русских писателей первой половины 20 столетия. Поисками ответов на вопросы о сущности правды, истины, о смысле человеческого существования по существу пронизаны почти все произведения Булгакова.

Писатель поставил острейшие проблемы своего времени, отчасти не потерявшие актуальности и в наши дни. Они наполнены раздумьями художника-гуманиста о законах природы, о биологической и социальной природе человека как личности.

«Роковые яйца» и «Собачье сердце» - это своеобразные повести-предупреждения, автор которых предостерегает об опасности любого научного эксперимента, связанного насильственной попыткой изменить человеческую природу, ее биологический облик.

Главные действующие лица «Роковых яиц» и «Собачьего сердца» - талантливые представители научной интеллигенции, ученые-изобретатели, попытавшиеся своими научными открытиями проникнуть в «святая святых» физиологии человека. По-разному складываются судьбы профессоров Персикова, героя «Роковых яиц» и Преображенского, героя «Собачьего сердца». Неадекватна их реакция на результаты опытов, в ходе которых они сталкиваются с представителями различных социальных слоев. В то же время между ними и много общего. Прежде всего, они - честные ученые, приносящие свои силы на алтарь науки.

Булгаков был одним из первых писателей, кто смог правдиво показать, как недопустимо использовать новейшие достижения науки для порабощения человеческого духа. Эта мысль красной нитью проходит в «Роковых яйцах», где автор предупреждает современников о страшном эксперименте.

Тему ответственности ученого перед жизнью Булгаков по-новому повернул в «Собачьем сердце». Автор предупреждает - нельзя давать власть неграмотным шариковым, которые могут привести ее к полной деградации.

Для реализации замысла в обеих повестях Булгаковым был избран научно-фантастический сюжет, где важная роль отведена изобретателям. По своему пафосу повести являются сатирическими, но в то же время носят и открыто обличительный характер. На смену юмору пришла хлесткая сатира.

В повести «Собачье сердце» отвратительное создание человеческого гения во что бы то ни стало пытается выбиться в люди. Злобному существу непонятно, что для этого необходимо проделать длительный путь духовного развития. Свою никчемность, безграмотность и неприспособленность Шариков пытается компенсировать естественными приемами. В частности, он обновляет свой гардероб, надевает лакированные ботинки и ядовитого цвета галстук, но во всем остальном его костюм грязен, безвкусен. Весь внешний облик одежда не способна изменить. Дело не в его внешнем облике, в самой внутренней сущности. Он - человек с собачьим нраовм и животными повадками.

В доме профессора он чувствует себя хозяином жизни. Возникает неизбежный конфликт со всеми обитателями квартиры. Жизнь становится сущим адом.

В советское время многие чиновники, обласканные властью вышестоящих, полагали, что «на все имеют свое законное право».

Таким образом, созданное профессором человекообразное существо не только приживается при новой власти, но совершает головокружительный прыжок: из дворовой собаки превращается в санитара по очистке города от бродячих животных.

Анализ повестей «Роковые яйца» и «Собачье сердце» дает нам основание оценивать их скорее не как пародию на общество будущего в России, а как своеобразное предупреждение того, что может случиться при дальнейшем развитии тоталитарного режима, при безрассудном развитии технического прогресса, не опирающегося на нравственные ценности.

Заключение

Михаил Булгаков - один из выдающихся сатириков 20 века, ушел из жизни, оставив после себя прекрасное наследие в виде многочисленных фельетонов, рассказов, повестей, романов, пьес. Его сатирические повести «Дьяволиада», «Роковые яйца», «Собачье сердце» звучат с особой актуальностью и сегодня.

Уже в самом начале 20-х годов он пророчески заглянул в завтрашний день тоталитарного строя, с его антигуманистическими установками.

Творчество Булгакова-сатирика нашло отражение в самых разных жанрах: фельетон и небольшой рассказ, повесть с острой фабулой и широким использованием элементов фантастики. Ему были доступны и легкий юмор и безобидный смех, тонкая ирония и резкая сатира.

Успешно продолжая, развивая и углубляя гоголевские традиции в решении темы «маленького человека», но уже в иных исторических условиях, автор правдиво показал этого нового Башмачкина, задавленного бюрократической машиной тоталитарного общества. Тема «маленького человека», которая доминировала в сатирических повестях раннего Булгакова, сменяется проблемой русской интеллигенции.

В романе «Белая гвардия» и пьесе «Дни Турбинных» показана трагедия старого русского интеллигента, утратившего свой родной дом, осознающего неизбежность гибели прошлого. Повести «Роковые яйца» и «Собачье сердце» прогремели в России как грозное предупреждение. «Роковые яйца» - первое зрелое сатирическое произведение, многими современными Булгакову критиками было принято в штыки, а «Собачье сердце» было запрещено к печати.

Булгаков был ярым поборником общечеловеческих ценностей, певцом подлинного искусства, которое невозможно запретить или уничтожить.

Введение.

Сатира – это способ проявления комического в искусстве, состоящий в уничтожающем осмеянии явлений, которые представляются автору порочными.

Мы выбрали тему, связанную с сатирой, потому что нам очень нравятся сатирические произведения, которые осмеивают различные явления и события.

Сила сатиры зависит от эффективности сатирических методов – сарказма, иронии, гиперболы, гротеска, аллегории, пародии и др. Сатирическим может быть и целое произведение, и отдельные образы, ситуации, эпизоды.
Выбрав данную тему работы, мы поставили следующие задачи:

Систематизировать свои знания о сатире М.А.Булгакова и о его жизни;

Рассмотреть особенности сатиры М.А.Булгакова на примере трех повестей: «Собачье сердце», «Дьяволиада», «Роковые яйца»;

Сделать выводы по трем повестям и в общем по реферату.

Мы пишем работу используя критическую литературу.

С помощью «Русской литературы XX века. Христоматия» А.В.Бараникова, мы выбрали информацию о Булгакове. Информацию о Булгакове, о его жизни и творчестве мы возьмём еще в «Справочнике школьника». Читать повести и их анализировать мы будем по книге М.А.Булгакова «Собрание сочинений в 5 томах».

II
. Сатира в творчестве М.А.Булгакова

1. М.А.Булгаков – прозаик, драматург

Булгаков М.А. (1891-1940) закончил Первую Александровскую гимназию, где учились дети русской интеллигенции Киева. Уровень преподавания был высокий, занятия порой вели даже университетские профессора.

В 1909 году Булгаков поступил на медицинский факультет Киевского университета. В 1914 году разразилась Первая мировая война, которая разрушила надежды его и миллионов его сверстников на мирное и благополучное будущее. После окончания университета Булгаков работал в полевом госпитале.

В сентябре 1916 года Булгакова отозвали с фронта и направили заведовать земской никольской сельской больницей в Смоленской губернии, а в 1917 году перевели в Вязьму.

Февральская революция нарушила привычную жизнь. После Октябрьской революции его освободили от военной службы, и он вернулся в Киев, вскоре занятый германскими войсками. Так будущий писатель окунулся в водоворот гражданской войны. Булгаков был хорошим врачом, и в его услугах нуждались воюющие стороны.

Во Владикавказе в конце 1919 года и в начале 1920 года Булгаков покинул ряды деникинской армии и стал сотрудничать в местных газетах, навсегда бросив занятия медициной. Вышел его первый художественный текст «Дань восхищения».

Занятия литературным творчеством было спровоцировано нежеланием участвовать в войне.

Незадолго до отступления белых из Владикавказа Булгаков заболел возвратным тифом. Когда он выздоровел весной 1920 года, город уже заняли части Красной армии. Булгаков стал сотрудничать в подотделе искусств ревкома. Владикавказские впечатления послужили материалом для повести «Записки на манжетах».

В сатирических фельетонах и очерках объектом булгаковской сатиры становится не только «накипь НЭПа» - нувориш-нэпманы, но и та часть населения, чей низкий культурный уровень наблюдал писатель: обитатели московских коммуналок, базарные торги и др. Но Булгаков видит и ростки нового, приметы возвращения жизни в нормальное русло.

Булгаков совершил открытие в своих сатирических произведениях, вошедшее в систему русских национальных ценностей и по праву заслужил звание русского национального писателя.

Рассмотрим сатирические направления в некоторых повестях М.А.Булгакова.

2. Повесть «Дьяволиада».

В 1923-1925 годах Булгаков пишет одну за другой три сатирические повести: «Дьяволиада», «Роковые яйца» и «Собачье сердце». Булгаков создает вещи, практически не отделенные от современности в самом прямом, узком смысле слова. «Дьяволиада» повествует о времени только что миновавшего, но прекрасно памятного военного коммунизма; с описанием тех же скудных, голодных и холодных лет начаты «Роковые яйца»; фон «Собачьего сердца» - остроактуальные приметы НЭПа.

Первой повестью, вышедшей к читателю в марте 1924 года, стала «Дьяволиада», само название которой, по свидетельствам современников Булгакова, быстро вошло в устную речь, превратившись в нарицательное.

В этом произведении Булгаков рисует бюрократизм советских учреждений. И.М.Нусинов в докладе о творчестве Булгакова констатировал: «Мелкий чиновник, который затерялся в советской государственной машине - символе «Диаволиады»». Новый государственный организм – «Диаволиада», новый быт – такая «гадость, <…>»
2.1. Краткое содержание повести.

В этой повести говорится о «маленьком человеке» Короткове. Незаметный служащий Спимата путает подпись нового начальника, носящего необычайную фамилию Кальсонер, в срочной деловой бумаге. Встреча же его с Кальсонером, поразительная внешность заведующего (голова, сверкающая огнями, электрические лампочки, вспыхивающие на темени, голос как «у медного таза»), а также его способность к мгновенным перемещениям в пространстве и разительным трансформациям – окончательно выбивает Короткова из колеи и лишает способности разумно мыслить. «Двойник» бритого Кальсонера, его брат с «ассирийской бородой и тонким голосом», и Кальсонер - первый, которые поочередно попадаются на глаза Короткову, - вот, кажется, виновники сумасшествия героя.

Но на деле к безумию и гибели Короткова толкает не столько Кальсонеры – двойники, то есть случайные несуразицы происходящего, которые он не способен объяснить, сколько общее ощущение шаткости, неуверенности и ирреальности жизни.

Жалованье, выданное спичками и церковным вином; небывало-театральный облик грозного начальника – все эти частности, не страшные каждая в отдельности, сливаясь в одно жуткое целое, обнажают беззащитность Короткова, его несмелое одиночество в мире. Боязнь безумия – мысль здорового рассудка, она-то и страхует героя. В «Дьяволиаде» же действительность бредит, а человеку легче «уступить ей, признав виновным в разламывании, деформации реальности себя самого». В «Дьяволиаде» заявлен один из постоянных лейтмотивов произведений писателя: мистическая роль бумаги, канцелярского выморочного быта. Если сначала Булгаков шутил, то развитие сюжета отнюдь не шуточно, потому что если нет документа, который подтверждает твою личность, то ты никто.

Нарушена причинно-следственная связь – какое отношение может иметь наличие (или отсутствие) бумаги к назревающему любовному эпизоду, когда Короткову на шею бросается брюнетка и просит его жениться на ней. Коротков не может этого сделать, потому что у него нет документов с его настоящей фамилией. Оказывается, что клочок бумаги не только способен определить человеческие взаимоотношения, документ санкционирует поступки и, наконец, конституирует личность. Гротескна интонация обезумевшего Короткова: «Застрели ты меня на месте, но выправь ты мне какой ни на есть документик … ». Уже и саму жизнь герой готов обменять на «правильность» и оформленность ее протекания. Лишить «места» и украсть бумаги – оказывается достаточным чтобы вытолкнуть героя из жизни в безумный прыжок, гибель.

2.2. Анализ главных эпизодов.

В «Дьяволиаде», описывающей учреждение, казалось бы, вовсе не связанное с писательством, Булгаков вводит, хотя и мельком, тему литературы литературного быта. Напомним сцену, когда запутавшийся в лабиринтах «Альпийской розы» Коротков застревает в загадочном и пугающем его разговоре с Яном Собесским: «Чем же вы порадуете нас? Фельетон? Очерки? <…> Вы не можете себе представить, до чего они нужны нам».

Эпизод, по-видимому, отсылается к тому самому Лито, в котором служил секретарем Булгаков, или ко времени его работы в «Гудке». Автобиографический подтекст время от времени короткими, яркими вспышками будто «подсвечивающий» сюжет «Дьяволиады», сообщает новое качество литературному материалу.

Вся повесть «сделана» из динамичных, кратких сценок, мгновенных диалогов, энергичных глаголов, будто подгоняющих действие, которое к концу уже несется во всю мочь, наращивая и взвихривая и без того бешеный темп. Движение, быстрота, скорость («понесся», «кинулся», «грянул», «обрушился», «провалился» и прочее)

На последних страницах «Дьяволиады» у тихого доселе Короткова вдруг являются «орлиный взор», «боевой клич», и «отвага смерти», придающая сил герою. И гибнет он, - с фразой, мгновенно вынесшей на поверхность то, что таилось в глубине сознания «застенчивого» делопроизводителя. В финальном возгласе – внезапный всплеск сокрытого прежде чувства достоинства. Высказавшись в нем вполне, Коротков гибнет, произнеся свою «главную» мысль: «Лучше смерть, чем позор». 2

Здесь и чертовщина, дьявольская фантасмагория (имеющая при этом бытовую мотивировку во вполне возможных обстоятельствах), тут и пристрастие к комическим эффектам (во фразе: «Скворец зашипел змеей», либо «товарищ де Руни» и прочее).

2.3. Вывод об идейном содержании.

Здесь мы впервые прочли то самое «соткалось из воздуха», появляются рассыпанные, намекающие на нечистую силу словесные знаки: «колдовство», «домовой», черный кот, в котором Коротков подозревает оборотня, запахнет серой. И даже когда поднимается обычная кабина учрежденческого лифта, из шахты жутковато тянет «ветром и сыростью».

Первая булгаковская повесть проявила не только устойчивость поэтики, но и определенность позиции Булгакова, повлияла на вещи, пишущиеся рядом, в те же и немного более поздние годы.

«Дьяволиада», при всей локальности темы и будто бы «случайности» гибели главного героя, Короткова, не сумевшего вернуть своему сознанию утраченную ценность мира, на его глазах рассыпавшегося в осколки, - заявила мотив, который будет развиваться на протяжении всего творчества писателя: мотив действительности, которая бредит.
3. Повесть «Роковые яйца».

Вслед за «Дьяволиадой» появились «Роковые яйца». Это произведение вышло в свет в феврале 1925 года, а в мае журнал «Красная панорама» публиковал журнальный, сокращенный вариант повести, до № 22 под названием «Луч жизни».

В отличие от «Дьяволиады», вторая повесть Булгакова была встречена с большим вниманием, она обсуждалась как в «закрытых», частных письмах профессиональных писателей, так и на страницах широкой печати. Любопытно при этом отметить, что литераторами повесть оценивалась весьма высоко, в печати же голоса критиков разделились: кому исключительно весь рассказ по душе, кому конец повести написан плохо, а кто считает этот рассказ смешным.

Острая социальность повести Булгакова привела к тому, что вокруг «Роковых яиц» развернулись критические сражения. Отзывы, яркие, дающие порой удивительно глубокие интерпретации творчества писателя, свидетельствуют о точности «попадания» нового произведения Булгакова в болевые проблемы литературно-общественного процесса середины 1920-х годов.

Сам автор, по свидетельству мемуариста, оценивал повесть скромно, несмотря на то, что и пять лет спустя, в 1930 году, «Роковые яйца» все еще пользовались успехом, вместе с фединскими «Городами и годами» были в числе наиболее спрашиваемых книг.

В повести явственно прослеживаются, по меньшей мере, три смысловых слоя, тесно связанных друг с другом. Конечно, это повесть фантастическая, повесть-утопия, повесть-сатира. Но не менее заметны и связи «Роковых яиц» с авантюрным романом, приключенческим жанром, сложно переосмысленным.

3.1. Сюжет повести

Главный герой произведения, гениальный зоолог Персиков, досконально владеющий своим предметным знанием, открывает «красный луч», дающий невиданный эффект мгновенного созревания, размножения и увеличения в размерах амеб. Перед нами – эволюция, проходящая молниеносными темпами. Одновременно с открытием профессора Персикова начинается куриный мор, уничтоживший всех кур в стране. Зоолога призывают на помощь. Вступают в действие социальные и идеологические мотивировки, рожденные десятилетия назад, но прочно укоренившиеся и в наши дни.

Тут появляется персонаж с красноречивой фамилией Рокк, в руках у него бумага из Кремля. Между ними идет разговор: «Я,- говорит Персиков,- не могу понять вот чего: почему нужна такая спешность и секрет?

- … вы же знаете, что куры все издохли до единой.

Ну так что из этого,- завопил Персиков, - что же, вы хотите их воскресить моментально, что ли? …

Я вам говорю, что нам необходимо возобновить у себя производство, потому что за границей пишут про нас всякие гадости. Да.

Ну, знаете, - загадочно ответил Рокк и покрутил головой».

Решительность, олицетворенная Роком, дает катастрофический результат. Заметим, что самого Рока, виновника бесчисленных бедствий и человеческого горя, спасает прежняя, дореволюционная профессия, которой он, в отличие от новой – директора совхоза,- владеет.

Персиков не сможет вмешаться в затеянный Роком эксперимент, хотя и предполагает его разрушительные последствия.

«Знаете что, - молвил Персиков,- вы не зоолог? Нет? Жаль … из вас вышел бы очень смелый экспериментатор … Да …».

«Очень смелый экспериментатор», но не зоолог, это говорит о незнании Роком элементарных вещей, например, как отличить яйца. Рокк не сумел отличить яйца змей, крокодилов и страусов от куриных. Безграмотность одного человека, завладевшего открытием, стала причиной катастрофы, разразившейся над всей страной, и причиной гибели гениального ученого.

Вместо кур из яиц вылупились чудовища, которые съедали все живое вокруг. Змеи были примерно в пятнадцать аршин и толщиной в человека. Их было огромное количество. Они выползали из окон, из дверей, из-под крыши здания.

Крокодилы – существа на вывернутых лапах, коричнево-зеленого цвета, с огромной острой мордой, с гребенчатым хвостом, похожие на страшных размеров ящерицу.

И еще страусы – страшные гигантские голенистые птицы.

Происходило массовое уничтожение всего живого. Остановить этих гигантских чудовищ было невозможно. Люди потеряли голову и, не разобравшись в происходящем, убили профессора.

3.2. Смысловые пласты повести.

Но гибель ученого означает и гибель найденного им «луча жизни». «Как ни просто было сочетание стекол с зеркальными пучками света, его не скомбинировали второй раз, несмотря на старания Иванова. Очевидно, для этого нужно было что-то особенное, кроме знания, чем обладал в мире только один человек – покойный профессор Владимир Игнатьевич Персиков». Булгаков сказал о том, что незаменимые люди – есть, задолго до того, как эта мысль, в качестве уже новонайденной, стала, наконец, укореняться в сознании общества, долгое время убежденного в обратном.

И, наконец, еще один важнейший смысловой пласт повести: Булгаков с его приверженностью к описанию современных событий в их непременной соотнесенности с «большой» историей,- в сниженном, пародийном варианте будто повторяет в ней путь (финал) наполеоновского похода. Змеи наступают в «Роковых яйцах» по дорогам, по которым некогда шли на Москву французы.

Эксперимент Рока происходит в начале августа («зрелый август» стоит в Смоленской губернии), события разворачиваются с невероятной быстротой, в середине августа «Смоленск горит весь», «артиллерия обстреливает Можайский лес», «эскадрилия аэропланов под Вязьмою» действовала «весьма удачно» и, чуть позже: Смоленск «загорелся во всех местах, где бросили горящие печи и начали безнадежный повальный исход».

В каждой повести, кроме устойчиво повторяющихся, очевидно, важнейших для писателя, мотивов и тем, обращает на себя внимание своеобразные «скрепы», сигналы, будто соединяющие, сплавляющие творимые миры различных произведений – в целостный и единый художественный космос.

4. Повесть «Собачье сердце».

Третья повесть Булгакова «Собачье сердце» была написана в январе-марте 1925 года. 7 марта Булгаков читает первую часть «Собачьего сердца» на «Никитинском субботнике». 21 марта – там же прочтена вторая часть повести.

К отечественному читателю повесть «Собачье сердце» пришло спустя более шестидесяти лет после ее создания, в 6-й книжке журнала «Знамя» 1987 года.

Любопытна московская топография произведения, вновь свидетельствующая об определенной автобиографичности ее.

4.1. Краткое содержание повести и анализ эпизодов.

Путь, которым следует Шарик за своим обретенным божественным хозяином, прочерчен Булгаковым со свойственной ему точностью: от кооператива Центрохоза к пожарной Пречистинской команды … мимо Мертвого переулка … в Обухов переулок, в бельэтаж.

На улицу Пречистенки и Обухова переулка в бельэтаже жил Н.М.Покровский, родной брат матери М.А.Булгакова, врач-гинеколог и бывший ассистент знаменитого московского профессора гинекологии В.Ф.Снегирева. Этот Н.М.Покровский и был прообразом главного героя повести «Собачье сердце», Филиппа Филипповича Преображенского.

Фаустианская тема гомункулуса взята Булгаковым в неожиданном ракурсе. Лабораторное существо, явившееся на свет в результате эксперимента – «первой в мире операции по профессору Преображенскому».

В повести есть эпизод, стоящий многословных рассуждений «общего плана», который передает и объясняет мастерство Преображенского. Это описание операции, кульминационная сцена первой части «Собачьего сердца».

У Преображенского «зубы … сжались, глазки приобрели остренький колючий блеск … оба заволновались, как убийцы, которые спешат … лицо Филиппа Филипповича стало страшным … сипение вырывалось из его носа, зубы открылись до десен», он «зверски оглянулся … зарычал … злобно заревел … лицо у него … стало как у вдохновенного разбойника … отвалился окончательно, как сытый вампир. … сорвал одну перчатку, выбросив из нее облако потной пудры, другую разорвал, швырнул на пол и позвонил …». Пот, «хищный глазомер», темп, страсть, отвага, виртуозность, риск и напряжение, которое можно сравнить с напряжением скрипача либо дирижера, - таков Филипп Филиппович в «деле», где слиты воедино и человеческая сущность, и высочайший профессионализм.

Новоиспеченному «трудовому элементу» бросаются в глаза обеды с вином и «сорок пар штанов», его идейному наставнику Швондеру – «семь комнат, которые каждый умеет занимать»; годы исследовательской работы владельца этих благ, сотни операций и ежедневный интеллектуальный тренинг ему не видны.

К профессору являются члены домкома, с головой ушедшие в круглосуточное произнесение правильных и революционных речей, заместив ими практическую и будничную работу. И эти, по саркастическому определению профессора, «певцы» и выступают … с требованием «трудовой дисциплины» от человека, в отличие от них не оставляющего работы ни на один день – что бы ни происходило вокруг.

Под знамена социальной демагогии, устаивающейся много быстрее и легче, нежели навыки созидательной деятельности, становится Шариков. Он начинает не с задачника и грамматики, а с переписки Энгельса с Каутским, мгновенно «выходя» на самую что ни на есть животрепещущую для него проблему «социальной справедливости», понимаемую как задача «дележа» на всех.

Десятилетия назад потрясение вызвала ленинская мысль, заостренная в формуле о каждой кухарке, которая должна учиться управлять государством. Сначала было услышано, что это должна «каждая кухарка». И лишь со временем внимание переместилось на другую часть фразы: «должна учиться». Но чтобы начать учиться, нужно было осознание необходимости это делать. Шариков-Чугункин, «стоящий на самой низкой ступени развития», не способный и в минимальной мере оценить всю сложность обсуждаемого предмета («конгресс, немцы … голова пухнет …»), вступает в полемику с людьми, потратившими на размышления о проблеме годы и годы, на равных, без тени сомнений.

Профессор предвидит нехитрый ход шариковских рассуждений.

«- Позвольте узнать, что вы можете сказать по поводу прочитанного?

Шариков пожал плечами.

Да не согласен я.

С кем? С Энгельсом или с Каутским?

С обоими, - ответил Шариков».

и далее Шариков формулирует вульгарную идею дележа на всех поровну, то есть излагает ту самую ложно понятую идею социальной справедливости, которая овладевает умами лишь на соблазнительной стадии дележа, а отнюдь не созидания, накопления того, что лишь много позже станет возможным делить. Профессор делает попытку, впрочем, тщетную, наглядно объяснить это Шарикову.

Очевидно резкая деградация интеллекта, совершающаяся на наших глазах: бесспорно, бродячая дворняжка стоит на неизмеримо более высоком уровне развития, нежели «вселившийся» в ее тело Клим Чугункин.

Во второй части – перед нами уже не Шарик, а Клим Чугункин, первые же фразы которого говорят о социальной агрессии, безнравственности, нечистоплотности и полнейшем невежестве. Не случайно и то внимание, с каким фиксирует писатель пластику Шарикова, манеру его поведения. Он стоит «прислонившись к притолоке» и «заложив ногу за ногу», походка у него «развалистая», когда он сел на стул, то «руки при этом, опустив кисти, развесил вдоль лацканов пиджака» и т.д. По Булгакову, в позе, жесте, мимике, интонациях мироощущение человека может быть прочитано не менее отчетливо, нежели услышано в речах и явлено в поступках. Та «высокая выправка духа», которая не позволяет профессору и его коллеге «тыкать» даже существу, не пользующемуся с их стороны ровным счетом никаким уважением, полярно противоположны шариковским уничижительно-фамильярным формам, в которые свойственному облекать свои отношения к окружающим. «Обыкновенная прислуга, а форсу, как у комисарши» - о Зине; «еще за такого мерзавца полтора целковых платить. Да он сам …» - о соседе по Калабуховскому дому; «папаша» - в адрес Филиппа Филипповича и прочее.

«Вот все у нас как на параде, - обвиняет Шариков своих хозяев, - «извините» да «мерси», а так, чтобы по-настоящему, - это нет …». То есть нормы общения, естественные для профессора и его коллеги, мучительные и обременительные Шарикову, он полагает «ненастоящими», мучительными всем.

4.2. На что направлена сатира писателя в повести.

«Жить по-настоящему» для Шарикова значит грызть семечки и плевать на пол, нецензурно браниться и приставать к женщинам, вдосталь валяться на палатях и напиваться допьяна за обедом. По всей видимости, он искренен, когда заявляет своим воспитателям, что они «мучают себя, как при царском режиме». Мысль о естественности и «нормальности» такого, а не какого-либо иного жизнеповедения не приходит, да и не может прийти в шариковскую голову.

И в этом он смыкается, обретает общий язык с домкомовцами, которые тоже вполне искренне убеждены, что человеку не к чему «жить в семи комнатах», иметь «40 пар штанов», обедать в столовой и т.д. Не необходимое своему собственному образу жизни – представляется не нужным и никому иному. Отсюда нити от булгаковской повести тянутся к сегодняшним спорам о «нормальных потребностях», имеющих исходной точкой неявное убеждение в «одинаковости, схожести человеческих натур» и в возможности определить «научным путем» рациональные «нормы потребления». То есть, другими словами, речь все о той же неистребимой «уравниловке», от которой всегда страдает все поднимающееся над средним уровнем.

III
. Заключение.

Булгакову в лучших традициях русской и мировой литературы была свойственна боль за человека, будь то незаурядный мастер или никем не замеченный делопроизводитель.

Писатель не принимал ту литературу, которая живописала страдания абстрактных, нереальных героев, проходя в то же время мимо жизни. Для Булгакова гуманизм был идейным стержнем литературы. И подлинный гуманизм произведений мастера оказывается особенно близок нам сегодня.

Завершая разговор о сатирических и фантастических произведениях Булгакова, выскажем одно предположение: все три повести, прочитанные как единый связанный текст, обращенный к одной и той же реальности – Москве 1920-х годов, - по сути, «заместили» собой второй роман писателя. Булгаков, рассказывая о полярных силах, действующих в современности, будто развертывает в этих повестях целостную человеческую антропологию, задается вопросом – что есть человек.

Из повести в повесть переходит словно один и тот же образ, человеческий тип, враждебный автору, грозящий социальной опасностью: «низкий человек на кривых ногах» убивает Персикова; сводит с ума Короткова самодур Кальсонер с «искривленными ногами» и «маленькими, как булавочные головки, глазами», виновник огромного горя страны Рокк смотрит на мир «маленькими глазками», изумленно и в то же время уверенно, у него «что-то развязное» есть «в коротких ногах с плоскими ступнями», схожим образом дан и портрет Шарикова.

Описанному почти дегенеративному типу противостоит все более обретающий почву под ногами, отыскивающий в себе самом созидательные силы, чтобы выстоять (а в повести «Собачье сердце» даже и победить), герой.

Добавим еще появляющиеся «меты» нескрываемого единства художественного мира Булгакова, о чем речь уже шла. Все это, вместе взятое, превращает три повести в некий «конспект» романа, который вырастает из современности, оцениваемой творческой личностью.

Сатира М.А.Булгакова очень тесно связана с современностью. Сейчас, в нашем мире можно встретить таких же жестоких и черствых людей как Шариков, такого же глупого Рокка, такого же Кальсонера, который вскружит человеку голову и введет его в заблуждение. И на данный момент таких людей очень много. Как ни пытайся из животного сделать человека, все равно он останется таким же маленьким и гнусным человеком.

Написав работу по сатире М.А.Булгакова, мы выполнили поставленные перед нами задачи, сделали выводы по каждой повести и в целом по теме работы мы расширили и систематизировала свои знания по творчеству М.А.Булгакова.

По окончаниии «Раскопок Геркуланума» я взялся за поиски в романе «Мастер и Маргарита» персонажа, под маской которого мог быть спрятан Ленин. При поиске я не считал обязательным производить сравнение черновых вариантов и набросков с каноническим текстом романа, хотя такой анализ иногда помогает разгадать авторские аллюзии. Большинство намёков Булгакова в его политических сатирах было правильно понято тогдашними цензорами и без ознакомления с «черновыми вариантами и набросками», вследствие чего эти сатиры неоднократно рассматривались на заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б) - и не допускались ни к изданиям, ни к постановкам.
В своих поисках я анализировал тексты «Великого канцлера» и «Мастера и Маргариты» - и только.
После такого вот вступления перехожу к продолжению рассказа о моей работе с любимым романом. Следующую часть рассказа я озаглавил так:

МАССОЛИТ – НОВОЕ СЛОВО М.А.БУЛГАКОВА

Не склонный к дидактизму, я всё же повторюсь:

Роман «Мастер и Маргарита» написан в годы жестокого политического террора, когда государство старательно контролировало не только поступки, но мысли и чувства своих граждан. Смертельно больной Булгаков знал, с какой опасностью связано хранение рукописей его последнего романа, - и он подверг тщательной самоцензуре все рукописи романа, уничтожил в них места с чрезвычайно острым содержанием, а все намёки политического характера и все свои еретические мысли искусно затушевал, или зашифровал, как мы говорим сегодня.

Языком менипповой сатиры Булгаков владел виртуозно, и маловероятно, чтобы колоссальную мощь своего таланта он использовал в «закатном» романе для осмеяния-стрельбы по мелким мишеням, - скорее всего, он целился в самых крупных, самых главных виновников трагических событий в России. Как найти эти крупные, но тщательно завуалированные мишени? - вот в чём вопрос.
В попытке ответить на этот вопрос я взялся за самостоятельную расшифровку придуманного Булгаковым слова - МАССОЛИТ.

МАССОЛИТ – сокращенное наименование одной из крупнейших московских литературных ассоциаций. Автор «Мастера и Маргариты» нигде не привёл полного наименования придуманной им ассоциации, что позволяет исследователям романа неоднозначно расшифровывать это слово - МАССОЛИТ.
Обычно исследователи исходят из того, что поскольку речь идёт о ЛИТературной ассоциации, окончание...ЛИТ должно иметь отношение либо к ЛИТературе, либо к ЛИТераторам, - и появляются такие расшифровки МАССОЛИТа:
- Московская АССОциация ЛИТераторов;
- МАСсовая СОциалистическая ЛИТература;
- МАССОвая ЛИТература;
- МАСтера СОветской ЛИТературы;
- МАСтера СОциалистической ЛИТературы и т.д.

Но окончание «...ЛИТ» также может быть и конечной составляющей сложных слов, означающей либо относящийся к камню, подобный камню (например, монолит, палеолит), либо продукт разложения, растворения (например, электролит). В таком случае сокращенное наименование « МАССОЛИТ» можно расшифровывать безотносительно к литературе и литераторам – например, так: «Масса, подобная камню», или так: «Продукт разложения масс»...